Александр Дугин
«Недоступный антропос»

Когда мы говорим о том, что такое человек, об определении человека, необходимо помнить о базовом контексте, в котором мы вообще обращаемся к этой теме. Мы не можем говорить о человеке просто так, в тех или иных религиозных, философских или культурных аспектах, предварительно не объяснив, какой метаконтекст или метаязык мы собираемся использовать. С самого первого нашего занятия мы говорили о наличии двух языков, двух фундаментальных метаязыков, глобальных языков — этот метаязык традиции и метаязык современности. Мы пытались на примере разных дисциплин, наук пытались подчеркнуть разницу между метаязыком традиции и метаязыком современности. Это является базовым контекстом, который как определенная программа, должна всплывать в голове, в виде некоторого фонового уровня. Сейчас мы говорим о человеке, как его понимала традиция. Соответственно, что бы понять, о чем речь, мы должны перемещать себя в тот контекст, в контекст того метаязыка, который мы обозначили, обрисовали, когда говорили о традиции. Это необходимо сделать не впадая в искушение не применять это к тому, как рассматривается человек в метаязыке современности.

Итак, традиция знает человека, как три, самые различные категории. Можно сказать, что когда в традиционном тексте мы встречаемся с понятием «человек», мы должны понять, что именно говориться, какой контекст имеется в виду. Таким образом, в данном языке традиции существует тройственное представление о человеке. Первая категория. Назовем ее условно «световой человек» или по-гречески «фос». Световой человек или огненный человек — это то существо, которое, сквозь которое, посредством которого обнаруживает себя полюс бытия, полюс мира. Это точка, которая лежит в центре метафизического шара бытия. Это сущность традиции, последний высший север смыслов, сферы бытия, сферы языка. Иными словами, такой световой человек есть некоторая очень сложно представимая фигура, которая представляет собой последний горизонт внутреннего измерения. Если двигаться по сфере бытия внутрь, глубже всего, в центре всего будет находиться эта точка, это световое, не имеющего пространственного объема особое уникальное место, которое является источником, центром и сущностью всей реальности. Можно сказать, что такой человек может быть вполне осуществлен с богом или с богочеловеком, поскольку такое представление о человеке, онтологическое представление о человеке можно назвать индуистским Атманом, то есть «я» и одновременно брахманом, то есть богом, можно применять самые разнообразные имена, но как бы мы не говорили, речь идет о некоторой фигуре, которая лежит глубже всего остального в сосредоточии смыслов. Если каждую реальность представить себе как единую реальность, а единую реальность представить себе как шар, то центр или ось, полюс этого шара и будет тем, что мы понимаем под световым человеком традиции. Это первофигура, некоторая точка неба, которая присутствует в глубине каждой вещи. Синонимическим понятием такого светового человека является представление об ангеле. Иногда такой световой человек выступает в каббалистической традиции как пророк Илия, посвятитель одиноких. В романе Майринка «Зеленый лик», фигура пророка Илии сливается с представлением о Вечном Жиде, то есть таком существе, которое не подвержено законам времени, которое есть всегда и во все времена. Такое представление критиковал Генон, говоря о подмене инициатической фигуры Илии и контринициатической фигуры Вечного Жида. Тем не менее определенная связь этих персонажей есть. Это загадочный муж, который часто упоминается в разных религиозных преданиях, легендах, писаниях. В исламском эзотеризме этот световой человек отождествляется с Хизром, с таинственным наставником пророка Моисея, который задал Моисею — Мусе несколько притч, тот не смог их рассказать, найдя его недостойным высшего знания наставник удалился от него. Этот же персонаж в исламском эзотеризме шиитского толка отождествляется с открытым имамом или с Махди, человеком времени. Как правило, когда говорят «человек времени» или просто «человек», в исламском эзотеризме подразумевают этого светового человека. Можно сказать, что это трансцендентный двойник и исток и конец всякого пути. Естественно такая фигура светового человека находится всегда заведомо глубже той глубины, в которую проникает наш взгляд или может проникнуть и находится всегда за линией горизонта. Как бы далеко мы не двигались, в каком бы это не было направлении. Поэтому, как правило, синонимами этого человека являются такие эпитеты, как «дальний», «иной», «сокрытый», «тайный», «удалившийся», «уснувший». «Уснувший», потому что бодрствующий присутствует всегда в некотором заполненном объеме, а спящий всегда где — то в стороне, скрытый на своем ложе. Такими «спящими королями» считались великие императоры, тайные короли и легенда о таком персонаже, который находится где- то в недоступности, который временно изъят из бытия, который сокрыт, спит, бездействует, похищен, присутствует в самых разных культурах. Таким образом, высшим традиционным элементом в определении человека является именно световой человек иногда называемый носителем света севера. Этот выражение характерно не только для немецких поэтов — школы северного света, существовавшей в начале века, но и для традиционного исламского эзотеризма, согласно которому свет севера — это свет полюса. Конечно речь идет о настолько трансцендентной фигуре, что даже в мире традиции ориентация на этого человека, интерес к этому человеку, взывание к этому человеку представляет собой обращение сердца к тайному. Такой человек является трансцендентным человеком или совершенным человеком. Он не подлежит законам времени, он находится по ту сторону времени и пространства, он скрыт в центре вещей, по этому он является вечным человеком. Он есть всегда и всегда его нет. В принципе, это то существо, тот полюс, к которому идут все золотые нити смыслов. Если у каких — то вещей есть причина, а у всех вещей в той или иной степени есть причина и если эти вещи вознамерятся вернуться к своей причине по особым траекториям происхождения, обратив течение Иордана вспять, течение гравитационного импульса в обратном направлении, они в той или иной степени начнут приближение к световому человеку в его сторону. Неизвестно, чем окончится это путешествие, но по крайней мере, их недостижимая пристань, «Не сможешь ты найти дорогу к гиперборейцам» — цитировал Ницше, это представление о трансцендентном истоке, называется в традиции человеком. Интересно, кстати, что русское слово «муж» этимологически то же самое, что и слово «мысль». Ясно, что речь идет о некоторой крайне субтильной, несхватываемой реальности, больше всего сопоставимой со светом.

Существует другой полюс, противоположный. Им является физиологический человек. Традиция называет его такими парадоксальными определениями, как «самодвижущийся гроб», «мертвый труп». Слово «мертвый» не является излишним. Словосочетания — «дальняя даль», «высокая высь», является в традиции важным приемом, не только подчеркивающим определенно усиливающее качество вещи, но и подчеркивающим то, что например труп может быть живым. Еще тот же человек именуется иногда, как «могила духа». Это совершенно иная категория. Определенное существо, нечто среднее между животным и автоматом, которое наделено определенными рациональными способностями, но с другой стороны, в отличие от животных этому существу не хватает той гармонии которой владеют звери. Это больное животное, обладающее не компенсирующим, но нелепо добавленным комплексом рациональных оценок, напоминающим автомат. Такой «мертвый труп» оживляется определенной инстанцией, которую традиция чаще всего называет «археем». «Археус», «архей», то есть некий начальник. Этот «архей» существует и в животных, это органический, субтильный, меркуриальный дух, который пропитывает все члены животного, его душу, придает всему цельность, обеспечивает функционирование кровеносной системы, смену настроений и т.д. То есть архей следит за животным организмом. Архей человека. В отличие от архея животного или минерала обладает совершенно иной природой. Если архей животного мира служит только обеспечению функционирования самого организма, ни на что больше не претендуя, то архей в человеке, называемый еще иногда «эго» питается ложным светом. Это заведомо злокозненное существо, которое существует путем захватывания отраженной, похищенной энергии, некоей лунной энергии и факт того, что человеческое эго или архей человека питается краденным светом, добавляет и в функционирование его автоматического рассудка и в функционирование его животной природы особый диссонанс. Очень много легенд описывают формы существования этих живых трупов. Происхождение этих странных существ загадочно, есть множество версий, рассказывающих, что они произошли из камней, которые разбрасывал Пирр, из глины, как Адама, их вывели из животных. По крайней мере, факт происхождения «ходячих гробов» загадочен, но ясно, что они произошли из «отходов», из нечистых субстанций. И вот, например, легенда о Прометее рассказывает, как эти существа получили свет этого небесного антропоса и созданные из камней сущности стали пользоваться этим светом подпитывая свое эго. Но поскольку свет был краденным, у них возникла идея, что они то же люди и возможно, что такое сложное и полярное употребление слова «человек» в традиции, когда с одной стороны речь идет об одном существе, плюс целом море биороботов, големов, такое смешение произошло из за того, что вместе с этим ложным светом, которым питается эго и архей прямоходящего зверя было унаследовано и самоназвание. Чем управляется это существо? Оно управляется классическими животными проявлениями — инстинктами, органическими реакциями живого существа на внешний мир, на внутренние позывы, этот как бы первая линия. Поскольку оно менее гармонично, чем животное, оно не способно поддержать свое собственное существование в полной герметической закрытости и у него повсюду бреши и в эти бреши постоянно входят различные субтильные существа, заставляющие его что — то говорить, совершать различные поступки и т.д. Это называется в традиции блуждающим влиянием — такая своеобразная совокупность импульсов неживотного происхождения и не имеющая никакого отношения к онтологии. Это вторая линия. И третья модель — это то, что диктует этому существу его специфический болезненный архей, который руководит этим темным конгломератом. Он, питаясь краденным светом, мнит о себе совершенно запредельные вещи и организует все вышеописаные импульсы в некое подобие цельности, которое удается с трудом. По этому классическое описание таких существ — это описание их слепоты, тупости, неспособности довести что либо до конца, в отличие от ловких животных. Эго такого существа называется иногда еще «сердечной скорлупой», когда это сакральным образом представляется, то видится как бы пустой орех, пустота которого выдает себя за центр, за содержание. Одновременно это как бы наглухо забитая дверь, на которой написано «вход». Этот тупик, выдающий себя за открытое шоссе. Когда говорят о двуногом звере, тогда же говорят о ложном свете. И образ болотных огней святого Эльма и есть символ света такого архея. Он хуже, чем откровенная тьма, поскольку морочит путников, сбившихся с пути. Когда некоторые традиции говорят о первородном грехе человека, они имеют в виду именно это. Морализированная версия возникла позже. Сам факт существования такого монстра является в каком — то смысле аномалией, патологией. Отсюда и представление о первородном грехе — явиться на свет божий в таком виде и в таком же виде существовать. Сам факт пребывания в таком статусе перед ликом господа, является делом непростительным и богохульным. Трудно определить точно время появления мертвых трупов в истории. Ясно, что когда — то их не было и откуда — то они взялись, существуют разные даты и объяснения. Самые древние традиции уже знали о них и описывали их либо как население ада, либо как низкорослых жителях пещер, либо как гномов, либо как своеобразных духов земли, которые странно контрастировали с населением, соответствующим первому представлению или близким к первому представлению. Итак, есть вторая категория, которая по определенным причинам, о которых можно очень долго размышлять, то же называется людьми. Таким образом, одним и тем же словом называются несопоставимые вещи.

Есть третье определение человека. Третья единица этого вида. Для того, что бы наиболее емко описать, чем является этот третий человек, надо обязательно иметь в виду эти два предыдущих понятия. Этот третье представление можно сформулировать так — человек, как процесс. Если грубо, это нечто среднее между первым и вторым или динамическое движение от голема из земли, к центру мира. Так же можно представить как сияние из центра, снисходящее к периферии, где обитают големы. Такой человек, как процесс, определяется как различные виды метаморфоз, которые протекают в границах между големом и лихтменшем. Человек, в таком самом общем, среднем случае, является существом неопределенной природы, которому придан, может быть в виде наказания или задания свой голем. Как в сказках — старший сын получил в наследство богатство, средний, скажем осла, а младший кота или крысу — совершенно ненужное существо. Человек, подверженный трансмутации, получает в наследство мертвый труп, который кроме какой — то бестолковщины из себя не представляет. С другой стороны, как мы знаем из герметической традиции, с этого начинается работа над философским камнем. Первоматерией является то, что отброшено абсолютно всеми. В каждом существе, вещи, ситуации, есть вектор, направленный внутрь, к смыслу этой ситуации и этот вектор представляет собой как бы световое измерение. Итак, в традиции, как правило, под человеком подразумевается именно это промежуточное существо, получившее наследство в виде мертвого трупа и призванное каким — то невероятным образом, заведомо ему не открытым, превратить этот элемент «темного» наследства в нечто иное, приближенное к полярным регионам, к вселенной смыслов. И тогда для человека, голем — является данностью, а лихтменш — заданием. И сам человек — это тот, кто имея данность осуществляет задание. Этот человек, человек как процесс, является всем содержанием традиции. И все, что мы вкладываем в понятие традиции, является совокупностью описания траекторий, как можно осуществить превращение этого мертворожденного существа. Фактически сама традиция и есть совокупность рецептов, и есть как бы географическая карта, показывающая куда и к кому надо идти, стартуя из какой — либо точки и эта карта показывает, какие трудности мы можем встретить, каков будет путь — в виде кругов, спирали, может быть он будет преобразовываться в промежуточные формы, смешанные фигуры — люди — лисы, песоголовые боги, типа Анубиса. Для того, что бы пройти путь от голема, существо претерпевает ряд метаморфоз. Иногда в стратегических целях существо может предпринять шаги по превращению, например, в волка, рудимент этой сложнейшей науки метаморфоз остался в форме оперативной магии. Путь по превращению мертвого трупа в нечто достойное очень сложен, для того, что бы превратить нечто принципиально неценное, бессмысленное, бессодержательное в нечто органичное и перспективное, необходимо эту машину разобрать и собрать заново. Серьезность такого расчленения возможно иллюстрируется всякими зооморфными фигурами, которые то ли не так собрали, то ли бросили на полпути. Можно вспомнить классический инициатический ритуал, когда человека, посвящаемого в шаманы духи расчленяют, варят на костре, прокаливают кости, а затем собирают заново. И иногда это подчеркивается различными увечьями, приобретенными при «сборке» — кому — то вместо ключицы вставляют медный гвоздь, кому — то неправильно ставят ногу и он хромает и т.д. Подобная неадекватность подчеркивает, что операция над големом проходила. Именно по этому существует, скажем, ритуал инициатических травм. Когда я был в Ливии, я видел негров с определенного вида шрамами от порезов. Выяснилось, что это следы от подобных практик. Подобные знаки говорят, что человек привлек к себе внимание определенного рода сил, профессионалов своего рода, которые над ним «позанимались» и он получает как бы «паспорт» в нормальную, инициатическую жизнь. Важно, что работа с человеком, как с прямоходящим зверем, осуществляется тоже человеком. Хотя каждая традиция, каждая легенда имеет свои имена для какого — то разграничения этих трех категорий, специальной терминологии тут нет. Но с другой стороны антропология традиции состоит в том, что между этими тремя категориями постоянно происходит определенное концептуальное смешение. Когда мы читаем какой — то сакральный текст: «...сидел муж. Пришел к нему другой муж.» В принципе не объясняется, что сидел голем и грустил. Пришел хороший человек и стал с ним заниматься, что бы получить нечто похожее на светового человека. Такой подробно расписанной картины мы нигде не найдем, кроме каких — нибудь искусственных конструкций оккультистского толка. В традиции просто — сидел муж, пришел к нему муж и т.д. И кто из них каким был, кто кем являлся необходимо понять самому. По мере того, как человек себя сам интерпретирует в этой антропологической картине, в какой — либо точке отрезка находится, так он традиционные истории и понимает. Если он прошел достаточно далеко прошел, то услышав: «...создал Бог человека», он решит, что речь идет о проявлении этого светового начала, поскольку он занят только этим световым лихтменшем и о другом он скорее всего знать не хочет. Если человек попроще, он решит, что Бог создал процесс по продвижению голема к световому началу. Когда это читает голем, он решит, что Бог создал его. Собственно говоря, сама традиция, ее социальное устройство было основано на том, что бы распределить людей по типам и сгруппировать различные человеческие и подчеловеческие виды в как бы различные скорости процесса продвижения, в различные касты. Это существовало ни в коем случае, что бы кого — то унизить или возвысить, но есть существа, которые практически уже с младенчества пытаются как можно быстрее избавится от этого тяжелого наследства, такие люди создают как правило касту жрецов, они зафиксированы на световой стране, ослеплены ею, о себе они забывают. Индийские созерцатели даже ритуалы считают надоедливыми и докучающими, например мудрецы типа Романа Махариши, которые сидят ни себе особо не интересные ни другим, но светореализация идет полным ходом. Другие люди, сосредоточенные слабее на световом полюсе, но вместе с тем крайне подвижные, образуют касту воинов. Они пассионарны, все переворачивают на своем пути, но к полюсу движутся не непрямую, а как бы круговращательно. Там где брахман делает один шаг, для того, что бы проникнуть вглубь вещей, там кшатрий успевает обежать по кругу все это пространство, успевая по ходу заглянуть куда — то не туда. Есть люди, которые работают с големами медленно, вяло. Они тоже движутся как бы по кругу, но медленнее всех. Это мастеровые люди крестьяне, предающие всему форму. Индуистская традиция, очень ярко выражающая все указанные виды, утверждает, что существуют даже касты почти в чистом виде выражающие големов — это чандалы, неприкасаемые. В большинстве культур такого отдельного, совсем безысходного типа нет и все люди вписываются в указанные три категории, которые различны по скоростям реализации, а сам строй традиции, со всеми ее институтами всячески помогает тем, кто осуществляет этот путь, этот процесс в онтологическом направлении в сторону севера. Поэтому каждая традиция является нордической традицией, полярной в своей основе и несмотря на различие моделей путей и ритуалов, все они по сути относятся к человеку очень и очень сходно.

Интересны различные традиции каббалы по происхождению этих искусственных людей внесакральной реализации. Интересно что по мнению не только раввинов — каббалистов не только Бог создает из глины Адама, но и некоторые каббалисты сами умеют это повторять и даже описывается ритуал, когда раввин со своими учениками читая фрагменты из Зохара, двигаются вокруг специальным образом освященной грязи и постепенно эта масса начинает дрожать и появляется слепое големическое существо. К этому же относится тематика средневековых кукол — автоматов, которые делал Альберт Великий и Раймонд Луллий. Генная инженерия работает в том же направлении — порождение голема. Все это классические практики существ, понявших антропологическую шкалу, демонстрирующую, что большинство обычных людей слишком много о себе думают и при желании хорошая каббалистическая ячейка способна таких наштамповать в достаточном количестве. Правда судьбы големов как правило бывают печальные, подлинные заклинания стираются, големы рушатся, совершают непредсказуемые поступки.

Теперь я хотел бы остановиться на более частной теме. Я посетил ее подзаголовком «Вы сказали Самбоскер». Тут речь идет о проблеме так называемых преадамитов. Существует тема, занимающая внимание многих оккультистских групп и легла в основу некоторых форм исторического расизма. Обсуждается вид людей, существовавший до Адама. Любопытно, что концепция преадамитов была популярна в тех кругах, где были сформулированы основные направления классического расизма — это сионисты, считающие, что евреи потомки Адама, а не евреи — демона Самаэля, это англосаксонские расисты, в том числе американский расизм либерал — демократического толка, который утверждал, что негры произошли от обезьяны, а все остальные от Адама, самая поздняя, бестолковая и отталкивающая была форма немецкого расизма. Который был почерпнут из глубоко оккультистских концепций, от тех кругов, которые подчеркивали линию преадамитов. Почему я выделил концепцию преадамитов в отдельную тему. Она показывает, каким образом уход от четкой, магистральной и светлой антропологии традиции, от тройственного понимания человека, отказ от традиционного общества, где все вещи расставлены по местам, момент, когда мы начинаем интересоваться антропологией, пусть не в профанических рамках, но уже не в рамках антропологии традиции, этот момент уводит нас в сферу промежуточных систем, которые легче всего рассмотреть на примере проблематики преадамтов. Идея двух или нескольких Адамов была известна со времен Юлиана Отступника, хотя большой популярности не получила и проблему в итоге закрыл Блаженный Августин, который сказал, что если будут найдены, в любых уголках Земли, подобные существа, то это одичавшие потомки Адама. Если у них будут хвосты, рога, крокодильи морды, то это в общем — то уже не люди и с ними нужно обращаться по другому. Тем не менее проблематика вновь была поднята в эпоху возрождения, когда любимый философ Маркса и Ленина — Джордано Бруно, высказал якобы ни с того, ни с сего теорию, что до Адама были еще два патриарха, существовало еще два загадочных народа. Патриархом одного был Енох, другого Левиафан. Генрих Геттингерус написал о существовании преадамического человечества. Он выдвинул концепцию о том, что у Адама был наставник. Имя наставника было Самбоскер. Гипотезы относительно Самбоскера стали развиваться самым невероятным образом, откуда он взялся, как он связан с Лилит, Самбоскер настолько загипнотизировал внимание публики, что сам по себе стал параноидальной легендой. Потом выяснилось, что речь идет о переводе из Иегуды Бен Самуэля, из его книги «Либер Косри», где писалось о трех преадамитах, трех существах предшествующих Адаму — Ямбускару, Загрипу и Роану. Ямбускар как бы и породил миф о Самбоскере. Можно сказать, что скорее всего за этой концепцией стоит наложение двух традиций и в частности индуистской традиции, которая отражает наиболее полноценную антропологию и согласно этой антропологии, безусловно у каждого человечества были предшественники, человечество появляется циклически. Это циклическое представление о множественности человечеств, которое проистекает из истории путем применения сверхисторического принципа лихтменш, этот человек предшествовал человеку историческому, а исторический големическому. В христианском, особенно в католическом мире, где все было гораздо хуже, была очень узкая концепция происхождения человечества и соответственно наложение отголосков индуистской традиции, где, кстати речь идет о континенте Джамбудвипа — Яблоневый континент, континент Гипербореи, поскольку яблоки — это один из символов норда, отсюда яблоки Гесперид, медовые яблоки Фрейи и т.д. Все это символы земли севера, где с точки зрения мифологии и пребывает царь мира или световой человек. Так вот наложение этой индуистской полноценной картины на историцизированную антропологию католичества, возможно и породило легенду о Самбоскере. Есть еще версия, откуда концепция преадамитов попала в каббалистические круги, а позже к мистикам возрождения — это исмаилитская традиция. Эта традиция представляет собой одну из самых интересных и увлекательных. Исмаилитская традиция привносит в нашу антропологию некоторую динамику — три уровня — световой человек, голем и человек как процесс не просто сосуществуют друг с другом, но находятся в сложной диалектической взаимосвязи. Модель исмаилитской антропологии, которая скорее всего проникла в каббалистические круги, став в основании концепции Самбоскера и преадамитов и соответственно последующих форм исторического расизма. Исмаилиты представляют направление в шиитском исламе, признающее семь имамов. Обычные шииты, которые, к примеру, в Иране, признают двенадцать, причем двенадцатый по из подсчетам должен прийти очень скоро. Исмаилиты считают, что последние пять имамов на самом деле таковыми не являлись. Последний — седьмой имам скрылся и пребывает с лихтменшем, он должен появиться в конце времен, когда историческая драма завершится, он же выступит в роли воскресителя. Так вот, исмаилитская доктрина имеет интересную антропологию. Согласно этой антропологии, изначально был духовный человек. Это был почти аналог лихтменша. Дальше начинается диалектика. У этого первого, прекрасного человека, появилась тень сомнения, вообще относительно всего. И наличие этой полноты и самодостаточности вдруг навлекло на него тяжелые мысли. И как только намек на это сомнение, на эту тяжелую мысль появился, он стал падать. Он пролетел десять уровней и долетел почти до конца, где уже не было ничего, просто как бы стена и у этой стены Адам Рухани создал людей. Он их создал для того, что бы его тень, которая мучила его в трансцендентном существовании получила внешнее оформление. Наконец — то он смог увидеть свою тень, свое зло, своего внутреннего Ахримана. Таким образом был создан материальный мир, человечество, постоянно деградирующее и все это специально, для того, что бы в какой — то момент эти големы сгруппировались определенным образом и в них полностью воплотилась его внутренняя тьма и когда он столкнется с этой внутренней тьмой во вне, изживет ее и вернется назад, то мысли о странном, глобальном благополучии больше никогда не возникнет. Соответственно, историю исмаилиты видят, как столкновение двух типов людей. В принципе все люди, согласно их традиции являются прямоходящими зверьми, но часть из них, которая является формой существования самого Адама Рухани, является как бы рассредоточенным Адамом Рухани. Это отдельные части светового человека, это и процесс и в то же время он сам. «Господь знает своих» — говорят исмаилиты и поскольку эти люди части Адами Рухани, то они притягивают друг друга. С другой стороны, на периферии группируются и идут своими путями полчища големов, которые хотят сплотиться в некую орду. Тут исмаилизм немного отступает от других традиций, которые не признают самостоятельного содержания за этими недоумками и видит за возможностью создания самодвижущимися гробами своего собственного социума — выражение души его внутреннего сомнения, и видит в этом огромное предназначение исторического процесса. Передавая свою линию из поколения в поколение, исмаилиты используют тоже преадамическую концепцию, утверждая, что у Адама был отец — Ханаид и этот Ханаид представитель иных типов человечества, которые передали нынешнему человечеству практически факт существования самого Адама Рухани, сквозь свои сосуды. И эти сосуды создают невидимое рассеянное царство людей света, которому противостоит полчище людей тьмы, не просто сошедшие с ума големы, но темные силы, организующие чашу внутреннего сомнение Адама Рухани. И когда все станет ясно и Иблис из внутреннего станет внешним — совокупностью этих демонических комплексов, тогда мировая история закончится и наступит великое воскресение. Тогда уже освобожденный от тени сомнения Адам Рухани видя человечество, отправится, триумфально назад. Такая концепция преадамизма, из гностических сфер, исмаилитских сфер, каббалистических сфер была трансформирована уже в более общие доктрины и породила концепции различного происхождения нескольких Адамов. Любопытно, что одним из классических сторонников теории преадамитов был Парацельс. Он считал, что помимо людей существуют ацефалы, стеганоподы (чешуйчатоногие), безголовые существа, одноглазые люди, гномы, гиганты и какая-то загадочная раса Сатурна. С точки зрения Парацельса, все это преспокойно существует на земле и особенно, почему — то в России, он к нам заезжал и остался доволен наблюдениями. И одним из Адамов, Парацельс считал американского Адама. Он был уверен, что американцы потомки другого Адама и нормальными людьми быть не могут. Конечно, с его высокомерным магическим представлением экзальтированного философа нетрудно к таким выводам прийти (кстати Парацельс много пил). К недолюдям он, естественно причислял индейцев и располагал их между стеганоподами — чешуйчатолапчатыми и расой Сатурна. Парацельс был сторонником возникновения второго американского Адама из грязи. Концепцию существования преадамического человечества в последствии продолжили другие классики возрождения. Переходом от оккультизма к светскому расизму является концепция графа Гобино. Кстати у нас часто забывают такого автора, как Гумпловиц, который сформулировал тезис «расенкампф» — расовой борьбы, прочитав «классенкампф» Маркса. Концепция преадамитов представляет собой целый веер экстравагантных концепций и антропологических воззрений, которые лежат за промежуточными формами взгляда на антропологию, между полноценной картиной традиции, где существует определение трех уровней человека и представлением о человеке в рамках метаязыка современности, о котором мы, наверное, будем говорить отдельно.

Таким образом, в итоге, мы можем сделать ряд выводов. Под видом «человек» мы имеем картину колоссальной духовной дистанции. Когда мы говорим «человек», мы говорим «дистанция». В этом смысле важно вспомнить такое употребление этого термина, для культурологической или философской концепции максимального гуманизма. Представление о человеке, как о богочеловеке, как о лихтменше, является магистральной концепцией, крайне стимулирующей, которая открывает перед нормальным существом грандиозные перспективы. Таким образом, если мы говорим о человеке, как о лихтменше, то с одной стороны нас это дико унижает, потому, что мы — то тогда кто, но с другой и возвышает, потому что если этот пульсирующий невидимый свет бытия назван человеком, то это очень серьезно и параллели в нашей, христианской традиции с такой антропологией просто очевидны. Православная традиция до самого конца вычерпывает возможности такого максимального гуманизма, так как сам Сын Божий становится и называется человеком и берет человечество в далекие миры нетварного света. С другой стороны, утверждая такую антропологию, мы видим, почему макрокосм и микрокосм совпадают, ведь между этой высшей точкой, нетварной точкой света и всем миром существует гигантское количество промежуточных реальностей. Не случайно многие традиции говорят, что человек должен проходить путь через элементы. Человек земли становится человеком воды, растворяясь в режиме воды, человек воды, должен стать человеком воздуха, потом огня, потом Луны, потом Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера, Сатурна, потом Солнечным человеком, потом черного беззвездного неба, где находятся зодиакальные башни, потом Престола Господня, для того, что бы затем увидеть восседающего человека — Слово, Царя Мира. Вот такая картина открывается нашему взгляду в традиционной антропологии, картина крайне утвердительная, крайне созидательная, призывающая нас встряхнуться.